«По скользким камням, сквозь мокрые заросли лиан, по мокрой земле, спотыкаясь и падая на мокрую землю, и все это под проливным дождем. Казалось, конца не будет всему этому, что никогда мы не придем, и все будет так же сыро – лес, камни, вода. Но вот и то место, откуда мы начали подъем, вот и пасека, вот и деревня. И вот мы в теплом доме, уже обсохшие, наевшиеся. И все уже в прошлом. Был ли поход на гору? Был ли дождь, ветер, холод? На улице еще пасмурно, сыро. Очевидно, все это было, но уже завтра все, что было сегодня «настоящим», уйдет в глубокое прошлое, лишенное жизни и реального существования, все, что не дало своих последствий, «осложнений». А осложнения бывают не так уж часто, и плохих осложнений все же удается как-то избежать»

А. П. Хохряков. 1963 г.

Эта книга - воспоминания о моем муже и коллеге ботанике Андрее Павловиче Хохрякове, с которым я была в замужестве 38 лет, а знала его больше 40.

Жизнь Андрея не была усыпана розами. Это связано с его характером и временем, в котором он состоялся как творческая личность. Его натура была такова, что он не задумывался о том, какое впечатление он может произвести на собеседника. Никогда ни под кого он не подстраивался.

Круг его интересов в ботанике был очень широким. Прежде всего флористика, систематика и биоморфология. Последней он придавал главное значение.

И в других областях знаний он имел широкий кругозор. Хорошо знал мировую историю, постоянно пополнял свои знания. Исторические романы предпочитал всему остальному чтению. Любил классическую музыку, чувствовал ее, слушал руские романсы. Его интересовала и общественная жизнь: живо откликался на прочитанное в газетах и журналах, писал письма в редакции со своими соображениями. У него было обостренное чувство живого. Не любил, когда подстригают растения, садоводством не занимался, но любил наблюдать. Любил зверей, но сам их не заводил. Если в доме появлялась собака или кошка – то ласкал и даже спал с ними.

В еде был совершенно неприхотлив, часто говорил, что любит все простое. Одежда его угнетала, была лишней. Он не замечал, что на нем одето. Никогда не заботился ни о быте, ни о материальном благополучии. Вся его жизнь состояла из сборов растений, их определения. Все старался делать быстро, стремился сразу реализовать свои идеи, опубликовать их.

По натуре добрый, он был очень терпим к людям, относился к ним с уважением, если иногда обижал, то невольно, не с намерением. Но в науке был принципиален до мелочей, не поступался принципами. Сам он никогда не лез на рожон, но если его задевали – был бесстрашен и отстаивал свою честь.

В его тетрадях много рисунков, которые он сделал в моменты раздумий. Когда появились фломастеры – он рисовал странные, очень яркие орнаменты на простых листах бумаги. В последние годы жизни он стал собирать упаковки от вафель, которые любил. Собирал и забавные фамилии.

Ритмы его жизни складывались жестко. Это, прежде всего, время, которое можно использовать для путешествий и сбора гербария: весна, лето, осень, зима в субтропиках и тропиках. Время, когда нельзя делать сборы, посвящалось их обработке, написанию статей.

Каждый год, со школьных лет и до конца жизни без перерывов Андрей использовал любую возможность для поездок на природу и сбора гербария. Экспедиции, туристические поездки, поездки к знакомым и друзьям. Трудно сказать, какое количество гербарных листов собрал он за свою жизнь. Сборы он определял не откладывая.

Им опубликовано более 300 научных работ, в том числе такие монографии, как «Флора Магаданской области», «Эволюция жизненных форм растений», «Анализ флоры Колымского нагорья».

Я считаю себя во многом ученицей А. Хохрякова, хотя он никогда не был моим учителем. Его фанатичное служение ботанике было для меня примером. С годами я стала почти равноправной его коллегой в области биоморфологии, и многие мои идеи были Андреем поддержаны и развиты, многие мои рисунки вошли в его статьи и монографии. В середине нашей совместной жизни образовался союз двух ученых.

Если посмотреть на его жизнь с некоторого расстояния, то я считаю, что она была счастливой.

Глава первая: Родители. Детство. Годы эвакуации в Орске. Школьные годы. Университет (1933-1957)

Андрей Павлович Хохряков родился в Москве, «на Аэропорте». Так всегда говорили в доме Хохряковых. То есть он родился в маленьком одноэтажном рубленом доме около Инвалидного рынка недалеко от Ходынского поля. В те времена - это окраина за пряничным Петровским замком, творением великого Казакова, упомянутым в «Евгении Онегине». Во времена детства Андрея замок был окружен густым Петровским парком, за которым начинались усадьбы с деревянными домами. Дом Хохряковых также был окружен небольшим садом. Улица, на которой находился дом, называлась Инвалидной, а позже на современный лад была переименована в Аэропортовскую. На Ходынском поле вырос первый в СССР аэропорт. Протянулась линия метро.

Один из выходов станции метро «Аэропорт» расположился совсем близко к дому Хохряковых. Рядом выросли высокие дома Ленинградского проспекта.

Ольга Андреевна Хохрякова

Домик принадлежал купцу Михаилу Ивановичу Капустину. Капустин – первый муж матери Андрея Ольги Андреевны, в девичестве Бояровой. Ольга Андреевна совсем юной вышла замуж за купца Капустина, имевшего москательную лавку в Петровском пассаже. В первом браке она родила двух детей – Николая и Людмилу. После 1918 года у купца остался маленький дом, в котором и продолжали жить Капустины. Брак с Капустиным распался. Ольга Андреевна работала в библиотеке Нефтяного научно-исследовательского геолого-разведывательного института на Авиамоторной улице. Там она встретила инженера-нефтяника Павла Александровича Хохрякова. Поженились они в ноябре 1932 года. Павел Александрович происходил также из купцов.

Его прадед – Иван Елисеевич – был родом из Вятки. Дед Александр был купцом второй гильдии. Торговал чаем. На Таганке имел двухэтажный дом, где размещалась его большая семья. Дом сломали в начале 60-х годов. По Казанской железной дороге недалеко от деревни Косино в Подосинках (ныне ст.Ухтомская) была у Хохряковых и дача – большой деревянный двухэтажный дом, окруженный куском леса, большим садом. Теперь это уже Москва. И дом, и сад сохранились.

Павел Александрович переехал к жене «на Аэропорт». Там 2 сентября 1933 года и родился Андрей.

В соседней комнате жил стареющий купец Капустин со своей второй женой Марией Алексеевной. Рассказывали, как эта Мария Алексеевна пересадила с участка Хохряковых на свою территорию цветущее дерево вишни. Это произвело глубокое впечатление на маленького Андрея.

Вся семья – старшие дети Ольги Андреевны Николай и Людмила, маленький Андрей – ютились в одной большой комнате. Вместе с ними жила и нянька Ольги Андреевны. Ее хорошо помнил Андрей. Вспоминал: ее мечтой было, чтобы похоронили с оркестром. Мечта не сбылась: умерла она во время войны, в затемненной Москве, в полном одиночестве.

По рассказам матери, Андрей в младенчестве сильно болел. С самого раннего детства у него был порок сердца. Мать водила его к разным врачам. В те времена на Старом Арбате, в Сивцевом Вражке, практиковал Мухин – специалист по сердечным болезням. К нему всегда была большая очередь. К нему и возила мать Андрея. Она считала, что врач очень помог. Вероятнее всего – да.

Павел Александрович Хохряков

На лето снимали дачу под Москвой или ездили отдыхать на юг, в Крым и на Кавказ.

Ольга Андреевна отличалась хлебосольством. Каждое воскресенье собирались родственники. Чаще всего сестры Ольги Андреевны – Таня и Надя, любимый брат Виктор, двоюродная сестра тетя Клавдия и ее муж Константин, «Костючок», с которым Ольга Андреевна ставила домашние спектакли. Жили весело, с патефоном. Музицировали. Ольга Андреевна и Павел Александрович вечерами играли на фортепиано.

Андреем занимались мало. Круг его жизни в то раннее время простирался и за пределы маленького сада. Он рассказывал, что с мальчишками бегал на летное поле аэродрома. Когда там разбился немецкий самолет, на него произвели сильное впечатление кресты и фашистские знаки на крыльях и фюзеляже, тела убитых пилотов, повисшие на ограде.

Летом 1941 года жили на даче в Салтыковке. Андрею было уже почти 8 лет. Одинокий, необщительный, он глубоко чувствовал природу. Рассказывал, как поразила его воображение найденная в тихой заводи водоросль – водяная сеточка. Пруд в Салтыковке запомнился и потому, что брат Николай чуть его не утопил. Сначала, как рассказывал уже в старости Андрей, ему показалось, топил в шутку, но потом оказалось – всерьез. Это его сильно напугало и врезалось в память. Брат и сестра от первого брака Ольги Андреевны совсем не походили характерами на Андрея. Дружбы, родственной любви не было. Отец, Павел Александрович, человек мягкий, тихий и очень остроумный, когда возникали разногласия с его пасынком и падчерицей, часто говорил: «Капустинская косточка». Андрей был больше похож на отцовскую родню, на Хохряковых. Сам отец очень любил природу, так же как и дядя Андрея Сергей Александрович Хохряков. Он подарил племяннику толстый двухтомник «Жизнь растений» Кернера фон Марилауна. Но с такой силой, до самозабвения, любовь к природе проявилась только у Андрея.

С первых дней войны завод, на котором работал отец Андрея, эвакуировали в Орск, на южный Урал. Андрей вспоминал: ехали на восток в больших вагонах-теплушках. Мирная жизнь продолжалась. К вагонам выносили разную снедь. Эшелоны пока не бомбили, и ничто не предвещало ужасов войны. Осенью старшего брата взяли на фронт. Жили в бараках, разводили огород. Дома, много лет спустя, часто вспоминали жизнь в Орске. Особенно походы Андрея в степь. Он, совсем еще маленький мальчик, уходил далеко собирать растения. За ним увязывались соседские ребятишки. К вечеру к Ольге Андреевне прибегали взволнованные родители: ее сын увел детей, и они пропали. Отправлялись в степь на поиски. Ольга Андреевна рассказывала, как перед ними развертывалась такая картина: впереди шел Андрей с растениями, а за ним тянулась ватага плачущих детей.

Много раз в маршрутах вместе с Андреем я ползла на горы, сопки, сильно отставая, кричала и умоляла подождать. Но он не останавливался, шел вперед не оглядываясь. Поэтому я хорошо представляю эту картину.

В Москву из эвакуации возвратились в 1944 году. Андрей вспоминал: очень хотел взять с собой кошку, которая ела огурцы. Но ее не взяли.

По возвращении из эвакуации вся семья снова оказалась в одной комнате «на Аэропорте». В школу Андрей пошел в Орске в 9 лет. Теперь он был второклассником и ездил в школу на трамвае.

Родители работали на другом конце Москвы. С работы возвращались поздно. На Андрее лежала обязанность готовить обед. Он его готовил добросовестно. Рассказывали, что он как-то очинил в суп карандаш. Это вспоминалось в течение всей жизни неоднократно и очень его обижало: он сделал это без умысла, невольно, не задумываясь.

Двоюродная сестра Андрея по отцовской линии Зоя Калмыкова работала в зоопарке. Андрей ходил в зоопарк, в кружки: КЮБЗ (кружок юных зоологов зоопарка) и ВООП (кружок при Всероссийском обществе охраны природы). Эти два объединения юных любителей природы привлекли к себе многих детей, некоторые из них в будущем стали знаменитостями. Компании любителей природы, их экскурсии, традиции объединяли детей. Многие сохранили дружбу до седых волос. В эти кружки ходил и сын Зои Леонид Калмыков – племянник Андрея, его ровесник. Возглавлял КЮБЗ человек легендарный – Петр Петрович Смолин. О нем написано немало. Петр Петрович очень любил Андрея, который, как и многие дети, запросто заходил к нему домой. Он жил на улице Кропоткина. В отличие от других детей, объединенных кружками, Андрей предпочитал ходить на экскурсии в одиночестве. Он числился в этих кружках вплоть до окончания школы. Дружба с Петром Петровичем, ППСом, как его все звали, продолжалась и в студенческие годы.

Наша знакомая, ботаник Лада Шафранова, которая так же ходила в кружок к ППСу, вспоминала, что на одной из экскурсий ППС представил Андрея как знатока растений, причем подчеркнул: мол, Андрей знает подмосковные растения лучше, чем он сам, ППС. По дороге во время экскурсии ППС спрашивал у Андрея названия растений.

На экскурсии в Риге. Андрей крайний справа

Летом родители ездили на курорты, иногда вместе с Андреем. Лето 1947 года провели на Рижском взморье. Сохранились альбомы с рисунками природы Рижского взморья, дневник наблюдений. У Андрея были способности к рисованию.

В роду Хохряковых есть знаменитый художник Николай Николаевич Хохряков. В Кирове (Вятке) есть музей и картинная галерея Н.Н.Хохрякова. Очень хорошие пейзажи и натюрморты писал дядя Андрея архитектор Николай Александрович Хохряков.

В Москве появился первый телевизор. Ольга Андреевна всегда собирала вокруг себя родственников. У маленького экрана все как зачарованные смотрели на чудесное явление, громко комментируя события на экране. Андрею в общей комнате нужно было делать уроки. Он мне рассказывал, что как-то заявил о том, что ему мешают делать уроки. Это вызвало протест и удивление. Андрей никогда ни о чем не просил.

Все это незначительные мелочи. Была семья. Был отец. Брат Николай вернулся с войны живым, но без ноги. Людмила (Милка, как звали её дома) была на выданье. Николай кончал МВТУ, Людмила – геологический факультет МГУ. Часто собиралась молодёжь, и «маман», как уже называли Ольгу Андреевну, вплотную занималась сватовством своих старших детей.

К окончанию средней школы Андрей имел солидный багаж знаний о природе и вполне определился в выборе профессии. На экскурсии по Подмосковью он ходил регулярно, в любое свободное время. Дома скопился большой гербарий, который он сам определил.

Летом 1951 года по рекомендации сестры он был оформлен на работу в геологическую партию на южном побережье Байкала, в Слюдянку. С начальником партии у него сложились дружеские отношения. Он вспоминал с большой теплотой эту поездку.

Школу он закончил в 1952 году в 19 лет. После окончания школы встал вопрос: куда поступать? Подготовлен ли Андрей для хорошего вуза? Поступит ли наверняка? Все это волновало семью. Призвание – призванием, но необходимо получить высшее образование. А поступит ли он в Московский университет? Тем более, что 1953 год для МГУ был знаменательным. Тем, кто строил высотные корпуса на Ленинских горах, предоставлялась счастливая возможность быть зачисленными без конкурса. Для тех, кто шел в университет по призванию, в 1953 году шансы были минимальными. Поэтому отец, известный специалист по перегонке нефти, предлагал Андрею поступать в Нефтяной институт, где у него были знакомые. Но мать категорически заявила, что сам отец, прирожденный биолог, к сожалению, в этой области не состоялся, а сын его обязательно должен идти в вуз по призванию. На экзаменах Андрей не добрал баллов и был зачислен на заочное отделение. По окончании первого семестра очень многие из тех, кто строил университет и поступил без конкурса, не выдержали испытания занятиями и были отчислены. Освободились места, и Андрей стал полноправным студентом очного отделения биологического факультета МГУ.

Как и раньше, он много ездил по Московской области. На втором курсе весной отправился со своим студенческим другом Сашей Владимировым на экскурсию по Подмосковью. Саша вспоминал эту экскурсию как какой-то необыкновенный случай.

По Савеловской дороге тогда ходил паровичок. Андрей ехал за редким венериным башмачком. Сели на поезд поздно ночью. Светало. В Вербилки приехали на рассвете и пошли прямиком, лесами. После пяти часов быстрого хода наконец нашли венерин башмачок. У Андрея уже была полна папка растений. К 10 утра Саша совершенно иссяк и заявил: «Я больше не могу». Андрей не обиделся, указал обратный путь к железной дороге, куда Саша добрался только к вечеру. Андрей же пошел дальше, своим намеченным маршрутом. Не сошел с дистанции.

Было несколько знатоков флоры Подмосковья. Среди них Андрей. В 1964 году мы встретили в автобусе Станислава Разумовского – еще одного знатока флоры Подмосковья, как и Андрей, выпускника МГУ. И Андрей с Разумовским сразу же стали называть места, где встречаются редкие виды растений, и так увлеклись, что Андрей пропустил свою остановку.

За пять университетских лет Андрей успел очень много. В своей краткой биографии, предназначенной для поступления в аспирантуру, он пишет, что в школьные годы часто экскурсировал по Московской области, «а во время пребывания в МГУ совершал и более далекие экспедиционные поездки по Центрально-Черноземной области, в Сибирь на Байкал, на Северный Урал, Карпаты, Кавказ, в Крым и другие области».

Фактически, как и позже, он не терял ни единого дня, ни единой возможности для сбора гербария, что стало его жизненным кредо. Его диплом назывался так: «Хвойные леса заповедника «Денежкин камень» на Северном Урале». Андрей мне рассказывал, что там он один совершал далекие и не безопасные многодневные маршруты.

В той же краткой биографии он пишет, что в 1955-1956 годах руководил студенческим кружком при кафедре геоботаники. В 1956 году он был принят в члены-корреспонденты Московского общества испытателей природы, где с «другими участниками группы по изучению флоры Московской области (В.Тихомиров, С.Разумовский) было сделано сообщение о редких растениях Московской области». В автобиографии Андрей указывает, что им собран солидный гербарий в 900 видов.

На 4-м курсе под руководством М.Н.Караваева – преподователя кафедры геоботаники - была выполнена работа по реликтам Средней России. Отчёт о ней был сделан на заседании секции МОИП. Участию в работе в МОИП он всегда придавал большое значение. Быть членом МОИП было очень почетно. Сохранялись старые традиции.

В студенческие годы он ездил в Ленинград и работал в Ботаническом институте, где у него завязались тесные связи с Борисом Анатольевичем Тихомировым – исследователем Севера. По предложению С.М.Лавренко – известного геоботаника Ботанического института, была написана заметка о современном состоянии горного сосняка в Артемовских (Святых) горах на Донце. По-отечески относились к нему и супруги Кац – известные болотоведы. Н.Н.Кац дал ему характеристику-рекомендацию в аспирантуру, где отметил, что Андрей «обладает всеми качествами, необходимыми для научной работы: преданностью делу, хорошими способностями и усидчивостью». Характеристика написана неформально, без штампов. И действительно, этими тремя качествами Андрей обладал в полной мере.

Выпуск кафедры геоботаники МГУ 1955 г.

На третьем курсе Андрей писал курсовую у И.Г.Серебрякова - основателя биоморфологического направления в СССР. Курсовая была посвящена биоморфологии, строению тела грушанок. Основная идея курсовой – сокращение длительности жизни скелетных осей в процессе соматической эволюции. В процессе эволюции растений тело (сома) уменьшается в размерах, одновременно сокращается длительность жизни растения. С обидой он говорил, что за эту работу получил тройку. Это, по его мнению, была настоящая научная работа. Видимо, уже тогда мнения о нем разделялись.

Среди университетских друзей у него были два близких друга, с которыми Андрей поддерживал отношения всю жизнь. Это Юра Алексеев (Юрий Евгеньевич) и Саша Владимиров. Юрия Евгеньевича оставили на кафедре геоботаники в МГУ, а Саша стал микробиологом, также остался после окончания МГУ в Москве. Андрея же, уже вполне сформировавшегося ученого, распределили в Архангельскую область – учителем биологии в село Екатеринкино Кадыйского района. Наверняка он надеялся на что-то другое. Рассказывал, что почти вся группа осталась в Москве. Он был удивлен. Сколько раз потом ему придется сталкиваться с такой явной несправедливостью.

Господи! Как прекрасно, когда находится человек, который глубоко понимает не только судьбу и предназначение человека, но и пользу его для науки, государства. В данном случае для Московского университета! Во время своих многочисленных поездок в заповедники, ботанические сады Андрей встречался с известными ботаниками. Перед окончанием университета, в 1957 году, он переписывался с Сергеем Владимировичем Голицыным – профессором Воронежского университета. Сергей Владимирович Голицын из княжеского рода. В 20-х годах жил в Цихисдзири, в Аджарии, в своем бывшем имении. Им было найдено знаменитое реликтовое растение – эпигея гаультериевидная (орфанидезия,) описаны формации колхидского подлеска «шкериани» и «декиани». Сергей Владимирович видел в Андрее сформировавшегося ботаника, звал работать в Воронежский университет. Но Андрея распределили в Екатеринкино.

Читать далее - главу вторую

Возвратиться к странице : ТВОРЧЕСТВО СОТРУДНИКОВ БСИ ДВО РАН

Возвратиться НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ сайта Ботанического сада ДВО РАН